Главе Российского Императорского Дома
Его Императорскому Высочеству Великому Князю
Владимиру Кирилловичу всепреданнейше посвящаю
М.В.Зызыкин
О каком стремлении к власти Императора Николая I
говорит Л.Н.Толстой, утверждая, что "в жизни этого Государя, начиная с того
ужасного часа, когда он отдал приказ стрелять картечью по толпе на Сенатской
площади, все было самым ужасным преступлением"... Или, говоря о нем: "Солдат
ограниченный, грубый, надменный и некультурный, живущий единственно для власти,
стремящийся только к ее усилению".
Таковы по Толстому характерные черты этого Государя, которого он определяет
безобразным прозвищем "Николай Палкин" К сожалению, это мнение являлось
камертоном к созданию отрицательного отношения большинства интеллигенции к
Императору Николаю I… Между тем, что же произошло в действительности?
Император Николай I пишет Великому Князю Константину вечером 14 декабря 1825 г.:
"Дорогой, дорогой Константин, Ваша воля исполнена, я - Император! Но какою
ценою, ценою крови моих подданных".
Дело идет о первом артиллерийском выстреле, когда князь Васильчиков подъехал к
Государю, обстреливаемому на площади, и сказал: "Ваше Величество, надо пустить в
ход картечь, нельзя ни минуты терять".
"Как, Вы хотите, чтоб я ознаменовал первый день своего царствования убийством?"
"Да, чтобы спасти Вашу Империю".
Тогда Император Николай I, предупредив толпу, что будут стрелять, если она не
разойдется, приказал стрелять.
Мог ли Император Николай I предупредить мятеж 14 декабря? Да, мог. 13 декабря
военный министр гр. Татищев предложил ему арестовать Рылеева, братьев Бестужевых
и некоторых других, и мятеж 14 декабря не состоялся бы, если бы Император
Николай I не запретил прибегать к арестам прежде, чем мятежники не выявят себя.
"Иначе меня будут обвинять в этих арестах".
А как он плакал, когда разговаривал с французским послом графом Лафероннэ, когда
рассказывал, как он был оклеветан и о заговоре: "Вообразите себе, что я должен
был чувствовать, когда должен был пролить кровь моих подданных. За исключением,
может быть, вас и моей жены никто не в состоянии понять ту жгучую боль, которую
я испытываю и буду испытывать в течение всей моей жизни при воспоминании об этом
ужасном дне. Злодеи задумали этот гнусный заговор, как будто моим намерением
было вырвать корону из рук того, кому она принадлежит".
А в день состоявшегося приговора он писал своей матери Императрице Марии:
"Моя милая и дорогая мама, трудно выразить Вам, что происходит со мною. Это, как
будто я был охвачен лихорадкой... Голова у меня кружится; только сознание
ужасной обязанности позволяет мне перенести это мучительное состояние".
А что было бы, если б переворот удался? Нам, пережившим коммунистический
переворот, совершенно ясно, что наступило бы за сто лет перед этим.
Свидетельством тому является политическая доктрина Пестеля, освобожденная через
масонство от всякой связи с христианской церковью и моралью. Доктрина
возглавителя движения, приезжавшего в 1824 году для объединения Северного и
Южного Общества и избрания формы правления.
"Так будет республика", - заявил он, ударив кулаком по столу. А так как он был
человеком сильным, решительным, большого ума и красноречивым, так он сумел бы
далее поставить на своем. Поэтому мы особенное внимание отводим его политической
доктрине. Он не хотел Учредительного Собрания. Он его допускал самое ранее через
10 лет после переворота, когда избранные люди установили бы форму правления по
своему усмотрению и за это время успели бы переделать граждан в своем
направлении; за отдельными индивидуумами он не признает никакой способности к
управлению и никаких прав. Государственная власть должна быть всемогуща. Она
должна создавать граждан, подчинив себе Церковь и школу, совершенно так же, как
в Советском Союзе. Его аграрная реформа произвела бы полный хаос при наделении
каждого гражданина двумя десятинами земли.
Он был арестован генералом Дибичем 13 декабря 1825 г. на юге и руководителем
движения оказался Кондратий Федорович Рылеев, вдохновенный поэт и совсем не
организатор…
"Если бы переворот 14 декабря удался", - писал Лебцельтерн Меттерниху, - то
пертурбация была бы всеобщая и анархия ужасная. Представьте себе миллион людей
под оружием, переходящих от строгой дисциплины к полной распущенности. Полудикое
население, не имеющее что терять, а лишь все выиграть от уничтожения дворянства,
единственного собственника в этой стране. Вот к чему привело бы ослепление
заговорщиков (все принадлежали к знати), возбуждавших население, когда они стали
бы первыми жертвами".
Из русских один Яков Ростовцев, заявивший о заговоре Императору Николаю I, был
одним из редких, который сознавал опасность. "Ваши действия, - писал он
заговорщикам, - будут сигналом к разрушению государства. Отпадет Польша, Литва,
Финляндия, Бессарабия, Грузия и начнется гражданская война. Европа исключит имя
России из числа великих держав и отнесет ее к Азии".
Сознание всего этого стояло перед Императором Николаем I во время допросов.
Насколько Император Николай Первый понимал значение подавления в 1825 г.
переворота для спасения России, видно из того, что, будучи на смертном одре, он
завещал Наследнику (будущему Императору Александру II - ред.) передать верным
частям Гвардии: "Я благодарю Гвардию, которая спасла Россию 14 декабря".
Я упоминаю о многих нарушениях судопроизводства по мерке пореформенного суда,
как то: отсутствие публичного судебного следствия и речей прокуроров и
защитников, когда сознание вины преступником считалось главным доказательством
для его обвинения. Но так было в то время на всем европейском континенте, не
только в России. Интересно отметить, что декабрист кн. Оболенский писал в 1864
г.: "Никто из многочисленных спутников моей сибирской жизни никогда не говорил о
сознательном искажении истины, ни даже о партийном толковании слов допрашиваемых
в следственной комиссии. Все недостатки судопроизводства значительно смягчались
тем, что для Императора Николая I судебный приговор не считался последним словом
в судьбе преступников, когда и в начале и впоследствии он неоднократно смягчал
установленное судом наказание и через много лет отправил в Сибирь генерала
Лепарского, чтобы заботиться об осужденных. Всегда искавший не мести, а лишь
изоляции преступников от их вредной работы, Император Николай I помнил о
недостатках судопроизводства и об отсутствии точных законов и созданием Второго
Отдела в Канцелярии Его Величества в 1826 г. позаботился о Полном Собрании
Русских Законов, поручив это Сперанскому, и о создании Свода действующих
законов, проникнутого общей идеей. Эту гигантскую работу Сперанский совершил в
течение восьми лет и закончил в 1834 г. С 1 января 1835 г. Свод стал действующим
законом. Император Николай I приобрел славу русского Юстиниана".
Приговор по восстанию 14 декабря хотя и расстроил и охладил отношения между
дворянством и царем, но положил начало сближению его с крестьянством. Так,
народ, присутствуя при въезде Царя в Москву через неделю после казни
декабристов, показал ему знаки обожания, которые продолжались по всей Империи до
последних дней его жизни. Царь создал всесословное чиновничество и, опираясь на
него, говорил, что Россией управляют столоначальники. В течение царствования
Императора Николая I можно было зарегистрировать до 700 возмущений против
помещиков. Это имело значение набатного колокола. Все то, что было
чувствительного, великодушного в его душе, побуждало его прислушиваться к
страданиям крестьян. "Они знают, что не имеют другого защитника, кроме меня", -
сказал он однажды.
Со второго года своего царствования он начертал робкий проект реформ, которые
предвидели освобождение одного миллиона двухсот тысяч домашних слуг и запрещение
продажи крестьян без земли, но натолкнулся на оппозицию своего окружения. Только
обеспечивши мир в Империи, он решается действовать. Вверяя руководство пятого
отделения своей канцелярии генералу Киселеву, он говорит ему: "Это положение
крепостного права не может оставаться в своем теперешнем состоянии. Мои министры
меня не понимают. В моей семье братья против моих проектов. Я прибегаю к твоей
помощи, Бог нас вдохновит и будет нами руководить".
Ген. Киселев предвидел превращение крепостных не в гражданина и совершенно
свободного собственника, а в хлебопашца, освобожденного от своего помещика,
связанного с землею в интересах государства. Имея сильную поддержку Императора
Николая I, Киселев принимается за работу; он становится министром уделов; ставит
в распоряжение крестьян по 10 гектаров земли; создает сберегательные кассы и
магазины для хлеба; организует медицинскую помощь; строит церкви и школы. Между
тем, приготовления, касающиеся перемены в статуте помещичьих крестьян
продолжаются. Составляется девять последовательных комитетов для изучения всех
аспектов проблемы. 30 марта 1842 г. Император Николай I собирает Государственный
Совет и говорит там речь: "Крепостное право есть зло, никто не может сомневаться
в том, что настоящее положение не может быть навеки; думать об эмансипации
крестьян в настоящий момент, значит подвергать опасности общественный порядок.
Но надо приготовить путь к постепенному переходу к другому порядку вещей". Этот
постепенный переход Император Николай I предлагает в виде создания новых
категорий крестьян, так наз. "обязанных", прикрепленных к земле, но подчиненных
ясно определенным повинностям и восстанавливающим лично свою свободу через
соглашение с помещиком. Однако, это означало бы обречь все предприятие на
неудачу, но Император Николай I не чувствовал себя в состоянии принять в
отношении помещиков меры, слишком затрагивающие их интересы. "Я, конечно,
Государь Самодержавный и Абсолютный, но никогда не смогу на это решиться". Может
быть, он думал при этом о трагической судьбе своего отца.
Подобной же участи подверглись указы от 12 июля 1847 г., разрешающие
освобождение домашних слуг по общему соглашению с помещиком за уплату ежегодных
взносов, а также указ 1848 г., разрешающий покупку крестьянам недвижимости на
свое имя в согласии с помещиком, закон 8 ноября 1847 г., дающий крестьянам право
выкупа в случае аукциона помещичьей земли. Все это осталось мертвой буквой, - и
английский посол пишет, что дворянство не сумело принять это как должную
реформу. Вce огромные усилия Императора Николая I привели к единственной
второстепенной реформе: установлению крестьянских инвентарей в западных
губерниях. Император Николай Первый говорил Смоленскому дворянству. "Крестьянин
не может рассматриваться как собственность и еще меньше как объект. Нужно, чтобы
дворянство помогло мне постепенно переменить статут крестьян для того, чтоб
предупредить всеобщее потрясение".
В конце царствования он сказал: "Я три раза вступал в борьбу с крепостным правом
и три раза должен был отступить. Это знак Провидения".
Так Император Николай I натолкнулся на границы своей власти, которую он считал
неограниченной…
Существование тайных обществ, приведших к восстанию 14 декабря, не будучи
замеченным правительством в течение десяти лет, поставило перед Имп. Николаем I
проблему предупреждения на будущее время появления вредных и опасных для
государства течений мысли: для этого необходимым являлось контролировать тайным
образом, что делают и думают в политическом отношении граждане. Таким образом
появилось Третье Отделение для контроля над литературой. В виду недостатка
подготовленных к тому цензоров, было много комических случаев, вызывавших
насмешки. Это, однако, не помешало созданию Золотого века русской литературы,
появлению Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Писемского, Гончарова, Григоровича,
Лескова (род. 1831 г.), Тютчева (род. 1803 г.), Некрасова (род. 1821 г.),
Островского (род. 1823 г.), Костомарова (род. 1817 г.), Сергея Соловьева (род.
1820 г.), а также более современных - Тургенева, Достоевского, Толстого и др., а
в живописи - Алекс. Иванова, Венецианова, Брюллова, Тропинина, Федотова и др.
Очевидно, режим самодержавный, суровый может способствовать развитию изящной
литературы, отвлекая общество от специальных социальных проблем, как было в Риме
при Цезаре Августе или во Франции при Людовике ХIV.
Много способствовала одиозному отношению к Третьему Отделению личность Дубельта,
начальника Корпуса жандармов, полицейского по призванию. Его напряженная
активная борьба с вредными политическими заблуждениями создала в русском
обществе неприязненное отношение к личности Императора Николая I, человека,
соединявшего с великой душой редкое благородство и честность, горячее сердце,
возвышенный ум, который, как опытный политический Вождь, ограждал русских, как
детей своих, от гибели.
Охотно присоединяются к порицанию во властолюбии Императора Николая I левых
русских кругов поляки, особенно с тех пор, когда кн. Адам Чарторыйский устроил
эмиграционный центр в Париже в Отель Ламберт. А правильно ли это? Имп. Николай I
был в течение первых четырех лет своего царствования лояльным конституционным
королем Польши. Несмотря на свою ненависть к конституционным учреждениям, он
короновался королем польским, выписал для своего наследника через Цесаревича
Константина дядьку, который не знал бы никакого другого языка, кроме польского,
из польских солдат, для того, чтобы наследник мог себе усвоить в совершенстве
польское произношение…
А о каком властолюбии мог говорить Пальмерстон, когда называл Императора Николая
I "жандармом Европы", сам поддерживавший его в 1841 г. в отнятии у Турции
Молдавии и Валахии. Это относится к 40-м гг., когда последовали выступления Царя
на европейской арене. Первое вмешательство последовало в июле 1848 г. в
Дунайских княжествах Молдавии и Валахии, когда местные революционеры хотели
создать Королевство Дако-Румынское. Император Николай I никогда не хотел их
аннексировать, даже после Адрианопольского мира 1829 г., когда княжества эти
были оккупированы его войсками и явилась депутация от местных бояр с
предложением присяги на верность, и когда он мог это сделать без какого-либо
протеста с чьей-либо стороны, ибо Англия и Австрия признавали, что он вправе это
сделать.
Но после революционных волнений в 1848 г. он не мог допустить, чтобы в устье
Дуная образовалось новое государство, слишком слабое, чтобы защищаться от
анархии своими собственными силами, которое подпало бы под господство той или
иной державы. Договор с Портой от 1 мая 1849 г. лишал Молдавию и Валахию
избирательных собраний и обеспечивал вполне русский протекторат.
Вмешательство в Венгрии вытекало из положения более сложного. Император Николай
I хотел выдать замуж туда свою дочь, носил форму венгерского полка, во время
наводнения в Пеште он с обычной щедростью организовал помощь населению. Ссылки
полемистов, которые в течение века рисуют его, как врага мадьярской нации, ни на
чем не основаны; это признают и венгерские историки…
Наконец, последовало третье его вмешательство в европейские дела, без оружия.
Одной угрозы было достаточно, чтобы остановить движение Пруссии против Дании,
являвшееся следствием стремления Германии к объединению, так как Император
Николай I не сочувствовал созданию Великой Германии революционными методами.
Император Николай I писал королю Фридриху-Вильгельму IV почти в форме
ультиматума, предлагая ему заключить мир с захваченным государством Ютландии,
выведя оттуда свои войска, заявив, что он пренебрегает своими династическими и
родственными связями с домом Гогенцоллернов.
В 1850 г. Пруссия и Австрия обратились в Ольмюце к Императору Николаю I с
просьбой о посредничестве, в котором Император Николай I встал на сторону
Австрии. Это был триумф русского влияния в Европе, созданного нравственным
авторитетом, умом, твердостью и тактом Императора Николая I. Свидетельства
современников в этом единодушны. "Я убежден, - пишет Токвиль, французский
министр иностранных дел, известный мыслитель, - что нашему западу угрожает
стать, рано или поздно, под прямое и неумолимое влияние русских Царей". Гр.
Бейст, австрийский премьер, говорит: "Разве только Наполеон был таким
властителем Европы. Никто не внушал столько симпатии, гнева и ненависти. В
Париже Император Николай I рассматривался как высшее существо и также при
большинстве Германских дворов". Принц Альберт пишет: "Император Николай I есть
господин Европы". А Штокмар, прусский государственный деятель, пишет: "Когда я
был молод, Наполеон господствовал на континенте Европы, теперь, по-видимому,
Император русский занял его место и в течение, по крайней мере, нескольких лет,
он будет диктовать закон Европе. Чтобы пользоваться своей диктатурой он не
должен прибегать к военной силе, как Наполеон. Он может достигнуть более важных
результатов дипломатией и угрозами. Такая власть мне кажется беспримерной".
Освободительная война на Балканах при Александре II была только осуществлением
вполне подготовленного Императором Николаем I плана. Он писал в 1853 г.
английскому послу сэру Сэймуру Гамильтону: "Турция агонизирует. Надо
приготовиться к принятию ее наследства. Молдавия, Валахия будут независимыми
государствами под моим покровительством; Сербия и Болгария будут самостоятельны.
Нет основания препятствовать сделаться им таковыми, и для преодоления каких-либо
препятствий я готов временно оккупировать Константинополь. Так осуществится
торжество христианства над неверными". Англии он предлагал Египет и Крит. Эти
слова, опубликованные в Европе в марте 1854 г., вызвали там недоумение и
негодование. Тем не менее, все проекты Царя были осуществлены в течение века.
Но самому Императору Николаю I не суждено было это осуществить; его проект
вызвал, после уничтожения турецкого флота под Синопом 30 ноября 1853 г.,
коалицию Англии, боявшейся захвата Константинополя Россией, и Франции, которая
считала свое выступление реваншем за взятие Парижа в 1814 г. Александром I.
Австрия же своим объявлением войны 2 декабря 1854 г. обнаружила черную
неблагодарность своему спасителю 1848 г.
Из всего вышеизложенного, на фоне русской истории XIX в., перед нами встает
грандиозная личность Императора Николая I, представителя русской государственной
идеи во всех ее проявлениях. Он понимал своим нелицемерным христианским
сознанием действия темных сил и, всегда все совершая с молитвою просительной и
благодарственной, он благодатной силой был тверд и крепок в самоотверженной
работе своей для Великой Империи.
Он был олицетворением государственной нравственности. Монарх Божией милостью,
бывший всегда в Боге и с Богом…
Чувство долга было всегда и оставалось до конца жизни превалирующим в жизни
Императора. Еще 12 февраля он почувствовал себя плохо. Доктор Мандт сказал, что
известие о поражении войск под Евпаторией нанесло последний удар его здоровью.
"Сколько жизней принесено в жертву напрасно", - жаловался Император, говоря о
"своих бедных солдатах".
С этого момента он поручил своему сыну, Наследнику, ведение всех текущих дел, в
особенности невоенного характера.
Характерно впечатление А.Ф.Тютчевой, фрейлины, о присутствии Императора в
последний раз на богослужении: "К обедне пришел Император в малую церковь в
Зимнем Дворце. Стоя очень близко от него в церкви, я была поражена происшедшей в
нем за последнее время огромной переменой. Вид у него подавленный; страдание
избороздило его лицо, но никогда он не был так красив: надменное выражение
смягчилось; крайняя бледность, особенно выделяющая изумительную правильность
черт его лица, придает ему вид античной мраморной статуи. При виде того, с каким
страдальческим и сосредоточенным видом он молится, нельзя не испытывать
почтительного и скорбного сочувствия к этой высоте величия и могущества,
униженных и поверженных ниц перед Богом".
17 февраля 1855 года Император едет проститься с отправляющимся на войну полком.
Холодно. Доктор Мандт предупреждает Государя, что он сильно рискует при
состоянии его легких. "Дорогой Мандт, - отвечает Государь, - вы исполнили ваш
долг, предупредив меня, а теперь я исполню свой", - и едет в Манеж. В результате
грипп резко ухудшается, наступает тяжелая болезнь, переходящая в предсмертную
агонию.
Умирающий Император лежал в своем малом кабинете, в нижнем этаже Зимнего Дворца,
выходящем на Дворцовую площадь, откуда обычно видно было четыре свечи на
письменном столе Императора, каждое утро сидевшего над бумагами в течение
нескольких часов. Теперь, 18 февраля, он не сознавал еще опасности для жизни и
считал свою болезнь скоро преходящей. Но доктор Мандт предупредил его, что дело
идет плохо, что надо позвать священника. Император посмотрел испытующим взглядом
на доктора и спросил его: "Значит - это смерть"? Доктор не решился ответить, но
через несколько минут сказал: "Вы имеете, Ваше Величество, перед собой только
несколько часов". Император исповедовался с величайшей набожностью. Вся семья
собралась вокруг его постели. Он благословил всех своих детей и внуков и сказал
им затем: "Теперь надо оставить меня одного, чтоб приготовиться к высшему
последнему моменту".
Императрица, Наследник и доктор остались подле Императора. Страдания
усиливались, но он сохранял всю ясность своего ума. Он призвал Орлова,
Адлерберга и Василия Долгорукова, чтоб проститься с ними. Затем вызвал несколько
гренадеров, чтоб проститься с их товарищами. Он просил Наследника проститься за
него с Гвардией, с армией и особенно с героическими защитниками Севастополя.
"Скажи им, что в другом мире я буду продолжать молиться за них. Я благодарю
Гвардию, которая спасла Россию 14 декабря". "Я благодарю верную армию, я всегда
любил вас всем сердцем, я всегда старался улучшить ваше положение, и если не
успел в этом, то только по недостатку сил и времени", - сказал он гренадерам.
В 5 часов утра Император продиктовал прощальную телеграмму в Москву, затем
приказал телеграфировать в Варшаву и королю Прусскому, прося его помнить о
завещании его отца оставаться всегда верным союзу с Россией. Затем он созвал в
залу дворца все полки Гвардии для того, чтоб они могли принести присягу
Наследнику в тот момент, когда он испустит последний вздох.
Когда заря поднималась, Император стал страдать все сильнее и сильнее. Началась
агония, и в 8 часов 20 минут священник начал читать отходную молитву. Император
молился и все время крестился. В 10 часов Императрица закрыла ему глаза
собственными руками. После отходной молитвы он обратился к Наследнику твердым
голосом, с энергичным движением руки, и успел сказать: "Держи все, держи все"…
Император Николай I вознес самодержавие на недосягаемую высоту. Будучи далек от
колебаний между разными верованиями, он связал тесно царский трон с церковью и
ее моралью. Своей абсолютной прямотой и искренностью, фанатической верностью
данному слову он возвысил нравственный авторитет монарха… Авторитета монарха,
возвышенного Императором Николаем I, хватило на то, чтоб освободить крестьян от
крепостного права в 1861 г., сломив большинство дворянской оппозиции в
Государственном Совете, и начать то, что называется эпохой великих реформ. |