Владимир вырос между Сен-Бриаком и Кобургом, где его родители владели домом, унаследованным от бабушки – Великой Княгини Марии Александровны, герцогини Кобургской. Знающий и сознающий свою будущую ответственность, он не был притязательным и нелюдимым. Наоборот, все свидетельствуют, что он был великодушным и внимательным мальчиком, хорошим товарищем. Когда семья переезжала из Финляндии, родители Владимира попросили его финляндскую гувернантку, урожденную русскую, следовать за ними во Францию. Именно она его и воспитала. Еще у Владимира были уроки других воспитателей – они до высшей степени усовершенствовали его русский язык и прививали чувство родства с русской культурой и духовностью, что трудно в условиях изгнания.

 Ребенком он выучил не только русский и французский, но также немецкий, английский, чуть позже – итальянский и испанский. Владимир получил знания и по военной теории, благодаря одному генералу – другу семьи.

 Прекрасно зная историю и филологию, он поступил в русский лицей в Нейи, который имел статус во французской системе образования. Там он подготовился к поступлению в университет. Как только стало возможно, он стал часто приезжать в Бретань, чтобы навещать своего отца,  особенно после смерти матери – Великой Княгини Виктории Феодоровны в 1936 году.

 Он был увлечен механикой – и запершись в комнате, проводил целые часы моделируя все типы летающих и движущихся устройств, которые стояли на полке вместе с коллекциями миниатюрных автомобилей и самолетов. Великий Князь часто принимал участие в гонках на мотоциклах по окрестностям Сен-Бриака. Это были длинные прогулки с друзьями детства.

 В Париже он жил со своей собачкой в маленькой квартире в 16-м районе (центр Парижа, один из самых респектабельных районов – прим. пер. П.Л.). К нему иногда заходили журналисты, расспрашивали о жизни белой эмиграции. Они всегда оставались довольны этими беседами.

 Завершив среднее образование, Владимир уехал в Оксфорд учиться политической науке. Однако только на несколько месяцев. Со смертью  отца он возвращается во Францию, чтобы полностью взять на себя новые обязанности и функции Главы Дома. Ему был 21 год.

 В первые дни нашего супружества я поняла, насколько Владимир любил своих родителей. Любил, или скорее высокочтимо обожал. Он их считал почти святыми. Когда он вспоминал о них, то переставал быть объективным. Владимир вообще не любил говорить о них, но если вспоминал, то вспоминал каждую черту их характера. Он знал родителей как идеал и рассказывал о них, как об идеале. Он хотел, чтоб каждый его шаг был похож на его отца. Я думаю, что Владимир первые два года со времени кончины Императора Кирилла был просто его копией в поведении и манерах. Своей походкой, ростом (1,81 м.) и телосложением Владимир походил на своего прадеда – Царя Александра II. Чрезвычайно обворожительный, сбалансированный во всем, он редко срывался. Его лицо было суровым, почти закрытым, голос глубоким и рубленным. Несмотря на холодную внешность, Владимир мог продемонстрировать неожиданное простодушие. Своей походкой и привычками в одежде, Владимир, непременно заставлял думать о себе как о британском лорде, поселившемся во Франции.

 31 октября 1938 года Великий Князь опубликовал манифест, свидетельствующий о заслуживающей внимания решимости: «По примеру моего Отца, с глубоким сознанием моего святого призвания, я воспринимаю принадлежащие мне наследственные права Главы Российского Императорского Дома, а также все права и обязанности, в соответствии с Основными Законами Российской Империи и Учреждением о Императорской Фамилии. Я обращаюсь ко всем русским, озабоченным судьбами России воссоединиться вокруг меня. Я зову вас следовать за мной и работать плечом к плечу на благо нашего народа. Это не только цель, но стремление служить России для счастья русского народа, лишенного прав и свободы».

 Нужно напомнить, что в этот момент Россия была погружена в страшный период сталинских чисток. И я прошу обратить внимание, что тогда Владимиру был только 21 год.

 В начале 1939 года - рассказывал он мне, - я решил узнать условия жизни простых рабочих. Владимир уехал в Англию и устроился работать на завод сельскохозяйственных машин в Станфорде, под псевдонимом Михайлов. Именно этим именем назвался Петр Великий, работая за 250 лет до Владимира, простым плотником в морских мастерских Детфорда. Владимир видел в этом опыте способ узнать современный мир. И кроме того, это было ответом всем тем, кто представляют жизнь Императора в изгнании, ожидающего призыва на престол, удовлетворенной, в тепле и вне реальности. Он жил у рабочего, каждое утро приезжая на завод на велосипеде, его завтрак был минимальным.

 Но работа на заводе была прервана войной. Он тут же вернулся во Францию и поселился в Сен-Бриаке. Принципиально враждебный нацисткой Германии он был солидарен с приютившей его Францией. Значение германо-советского пакта окончательно убедило его в том, что Сталин и Гитлер движутся к столкновению.

 После германского вторжения в Россию, он, как каждый русский был обеспокоен дилеммой: нужно ли желать победы Германии над большевизмом и тем самым наблюдать гибель нескольких миллионов соотечественников или мечтать о русской победе – а значит, поддерживать власть коммунистов? Что может быть труднее, чем выбор между чумой и холерой! Владимир благоразумно решил не делать выбора и не афишировать своей привязанности к Родине. Он остался над схваткой.