|
Волею судеб Ваша семья оказалась в
Мадриде, где Вы живете и на сегодня с матушкой и сыном. Какой Вам
видится Россия и ее роль на мировой арене издалека? Считаете ли Вы
Россию своей Родиной?
Россия была и остается великой державой. Революция 1917 года ставила
целью уничтожить ее духовные основы и насильственно изменить весь
государственный и общественный уклад российской жизни. Этот
эксперимент потерпел очевидный крах. Слава Богу, мы начали
возрождать именно наши российские национальные ценности, а не
создавать новую утопию.
Трудностей впереди еще много. Временное ослабление позиций России
после страшного и кровавого ХХ века было неизбежно. Но самое главное
– не опускать руки. Уже есть ряд серьезных успехов, которые
позволяют нам надеяться на скорое возрождение нашей страны в полном
объеме. Другой Родины у нас нет и не может быть.
Каким, по Вашему мнению, – политическим или юридическим – был отказ
Верховного суда России реабилитировать Царскую Семью? Будете ли Вы
добиваться реабилитации в международных инстанциях, и какие у Вас
есть для этого возможности?
Отказ в реабилитации Царственных мучеников – безусловно, не
правовое, а политическое решение. Нет никаких сомнений, что царская
семья и все остальные казненные члены Императорского Дома стали
жертвами политических репрессий, а, следовательно, подлежат
реабилитации в соответствии с законом.
Несколько лет назад этого не отрицала и Генеральная прокуратура. Я
уже получила справки о реабилитации четырех моих родственников,
Великих Князей, расстрелянных в Петропавловской крепости, где черным
по белому написано, что они "расстреляны за принадлежность к
императорскому дому Романовых".
То есть государство уже официально признало, что сам факт
принадлежности к Династии являлся основанием для применения
репрессий. А теперь главе Династии и его семье отказывают в
реабилитации! В России нет прецедентного права, но это не значит,
что можно столь грубо применять двойные стандарты.
За решением об отказе, на мой взгляд, стоят определенные
политические силы, испытывающие ностальгию по тоталитарному
прошлому, не оставившие мечту о реванше. Убеждена, что они глубоко
заблуждаются. Мы должны постараться сохранить все хорошее, что было
создано и в советский период. Но преступления должны быть официально
осуждены. Иначе мы не имеем гарантий, что террор не повторится.
Такие гарантии можно будет считать твердыми, только если решение
состоится в самой России.
Ко мне уже не раз обращались известные европейские и американские
адвокаты, доказывавшие, что у этого дела могут быть очень хорошие
перспективы в международных инстанциях. Всем им я ответила, что было
бы просто бессмысленно в таком глубоко внутри российском вопросе
прибегать к давлению извне.
Я буду бороться за реабилитацию моих родных до тех пор, пока
справедливость не восторжествует. Но буду это делать только на
родине. В международные инстанции я могу обратиться за правовой
оценкой допущенных, к сожалению, в российских судах процессуальных
нарушений моих прав. Нужно ли это делать, я решу в свое время. Но
реабилитация царской семьи и остальных моих родственников должна
состояться в самой России.
В случае, если Вы все же добьетесь успеха в суде, предполагаете
ли Вы затрагивать вопрос о реституции, и каково Ваше отношение к
этой проблеме вообще?
Я неоднократно говорила, что отношусь к реституции отрицательно, так
как считаю, что новый передел собственности опасен для гражданского
мира в России. Такой же позиции придерживались мои отец и дед, хотя
в их время теоретически провести реституцию было бы проще.
Для России, освобождающейся от последствий революции, нет ничего
важнее стабильности. Что касается увязывания проблемы реабилитации
царской семьи с реституцией, то для меня такая постановка вопроса
просто нелепа. Мне жаль людей, которые не способны понять, что в
этом мире, кроме денег и собственности есть еще такие понятия как
вера, честь, доброе имя, человеческое и гражданское достоинство.
Кроме того, у моих родных прадеда и деда было достаточно
собственности, так что если бы я хотела на что-то претендовать, то
могла бы это делать без всякой связи с реабилитацией царственных
мучеников.
Планируете ли Вы просить российские власти о признании статуса
Российского Императорского Дома и, соответственно, о выделении
здания для него?
Российским властям прекрасно известно о неизменном желании
Российского Императорского Дома вернуться на родину на постоянное
жительство. Международный опыт правового признания в республиканских
государствах исторических императорских и королевских Династий также
ни для кого не является секретом. Все годы изгнания мы старались и
стараемся быть полезными нашей стране без всяких условий. В 1992
году мы перестали быть апатридами. Наше российское гражданство
восстановлено, и мы имеем все права и все обязанности граждан
России.
Естественно, мы смогли бы делать гораздо больше, если бы современное
государство заняло более определенную позицию по отношению к
Российскому императорскому дому как к исторической институции. Но
ничего просить для себя мы не намерены. Когда в России произойдет
то, что уже произошло в большинстве стран, и государство сочтет
полезным возвращение Императорского Дома и его более активное
участие в общественной жизни, я уверена, оно само выработает в
данном вопросе правовое и практическое оформление.
Каково Ваше отношение к вопросу о подлинности найденных этим
летом останков предположительно двух детей императора Николая II? С
какими чувствами Вы ожидаете окончания экспертизы?
Очень хотелось бы верить, что обнаружены захоронения хотя бы кого-то
из моих замученных родных. Но, учитывая печальный опыт экспертизы
предыдущих екатеринбургских останков, я отношусь к данной проблеме с
большой осторожностью. Надеюсь, на этот раз экспертиза будет строго
научной, гласной, всесторонней, что всё будет сделано ради
установления истины, а не ради организации политического шоу. В
любом случае, для Императорского Дома определяющей станет позиция
Русской православной церкви, так как речь идет не просто об
останках, но о мощах канонизированных святых.
Вы часто предпринимаете зарубежные поездки. В ходе встреч с
политиками и представителями общественности затрагиваете ли Вы
внешнеполитические проблемы России?
Конечно, в общении с иностранными государственными и общественными
деятелями разговор всегда сводится к обсуждению российских проблем.
Я стараюсь вызвать собеседника на откровенный и честный разговор,
добиться того, чтобы он увидел проблему не с одной, а с нескольких
сторон. И чтобы понял позицию России. Это не значит, что я всегда и
во всем согласна с действиями российских властей. По многим вопросам
у меня, как и у любого гражданина, есть свое мнение, что-то мне
нравится, а что-то не нравится. Но я утверждаю, что никто не вправе
смотреть на Россию свысока, диктовать ей свою волю. У нас есть и
ошибки, и беспринципность, и двойные стандарты. Но у других стран
всего этого не меньше.
Когда я объясняю это, многие зарубежные политики выражают согласие.
Может быть, у меня в этой области есть больший кредит доверия,
потому что всем известно, что я не участвую ни в какой политической
борьбе, стою вне партий и стараюсь сформулировать государственные
общенациональные интересы России.
Планирует ли Российский Императорский Дом принимать участие в
возвращении культурных ценностей?
Одной из своих важнейших функций я считаю содействие возрождению
российской культуры. Эта работа должна проводиться в разных формах,
в том числе и в организации возвращения нашего наследия,
оказавшегося за рубежом. Очень рада, когда узнаю, что та или иная
религиозная или государственная святыня передана в Россию. В
некоторых случаях Господь устроил так, что это происходило по моему
совету или при моем участии. Надеюсь, так будет и впредь.
Пользуясь случаем, поздравляю всех россиян с Новым годом и
Рождеством Христовым! Храни вас Бог!
|
